Сергей Азимов: главные герои нашей истории — это творцы

АЛМАТЫ. КАЗИНФОРМ — Через неделю в Алматы стартует X Международный фестиваль студенческих и дебютных фильмов «Бастау». О темах, которые волнуют сегодня кинематографистов, качествах, необходимых для успеха в профессии мы поговорили с его основателем и бессменным президентом Сергеем Азимовым.

— Сергей Джумабаевич, для фестиваля десять лет — уже возраст. И можно подводить какие-то промежуточные итоги, смотреть — получилось или нет, сложилось ли так, как задумывали?

— Мы живем в таком культурном пространстве, что многие вещи происходят не благодаря, а вопреки. Все то время, что мы проводим фестиваль, этот принцип не теряет актуальности. Но при этом мы отчетливо понимаем нужность и важность дела, которым занимаемся. Я говорю о фестивальном движении, ориентированном, прежде всего, на поддержку молодых.

Главный смысл и стимул для роста состоит в том, что ты понимаешь: твое дело востребовано, в первую очередь теми, ради кого все это затевается — участниками фестиваля. Для молодого человека очень важно, чтобы в начале творческого пути его заметили и поддержали. Когда кто-то говорит, что пишет или снимает исключительно для себя, для реализации собственного творческого потенциала — это от лукавого. Настоящее творчество всегда направлено во внешний мир. Признание и внимание потребителя духовного продукта очень важно для творца. Учитывая, что молодые кинематографисты практически лишены этого, такого рода кинофорумы для них — это трамплин, первая площадка. Наш фестиваль не зря называется «Бастау».

Важен и царящий на «Бастау» дух смысловой и интеллектуальной соревновательности. Она тоже является одной из основных составляющих природы творчества. И пока нам удается поддерживать и поощрять этот настрой в участниках — фестиваль живет.

— Как все начиналось десять лет назад?

— На самом деле началось все гораздо раньше — в 1982-м. В советские годы ведь как было: есть Всесоюзный кинофестиваль, фестиваль фильмов о рабочем классе и фестиваль сельскохозяйственных фильмов. Все — других не было вообще! Пожалуй, только украинская «Молодость», но он существовал с начала 70-х и имел большую поддержку.

Одним словом, мы — молодые казахские кинематографисты — собрались и решили, что нам нужен свой фестиваль, абсолютно новый. Удивительно, но нашу, что называется, «инициативу снизу» поддержали — и республиканская комсомольская организация, и Союз кинематографистов. Еще один замечательный момент: никто не пытался нас сильно регламентировать. Возможно, потому что мы просто не вписывались в регламент, по которому строилась культурная жизнь республики и всей страны. Мы этот регламент, правила и порядки, устоявшиеся десятилетиями, ломали. Сами придумывали программу, сами решали, кого будем звать. Ограничились республиками Средней Азии, Грузией, Москвой и Ленинградом. На весь Союз не замахивались, не было таких возможностей. Работалось трудно, но радостно и интересно. И мы все время думали, сможем или нет?

Фестиваль у нас тогда получился. Не в последнюю очередь благодаря Грузии — у них уже тогда было очень интересное кино. Думаю, это связано с тем, что грузины первыми создали у себя кинофакультет. До этого кинопрофессиям обучали только в Москве, и позже в Ленинграде. Мы же о собственном факультете кино тогда и мечтать не могли.

В общем, попали, как говорится, в яблочко. Съехались к нам тогда и молодые кинематографисты, и не очень молодые, например, такие, кто двадцать лет снимал документальное кино, а в 40 сделал свой первый игровой фильм. Тоже в своем роде начинающие…

И вот этот интерес, и то внимание, которое время требовало по отношению к молодым, было настолько актуально, что наш фестиваль стал заметным явлением. Его очень активно обсуждали не только в республике, но и в Союзе кинематографистов СССР.

— А продолжение было?

— Второй фестиваль ждал четыре года. В мае 1986 года случился «непредсказуемый» V съезд Союза кинематографистов, который по сей день называют генеральной революцией перестройки, похоронившей советский официоз. Ярко помню такую деталь — когда мы после заседания в Кремле выходили, порядком ошарашенные, вместе с легендарной советской актрисой и педагогом ВГИКа Тамарой Макаровой и ее ученицей Жанной Прохоренко, к нам подошел комендант и, понизив голос, сказал: «Знаете, Тамара Федоровна, я 25 лет на этой должности — но такого Кремль еще не видел…».

И вот тогда мы поняли, что нам обязательно надо проводить второй фестиваль. Создали организационный комитет, с огромным трудом что-то наскребли, за несколько месяцев назначили дату открытия. Не поверите — на 16 декабря… Конечно, никакого открытия не состоялось — ни в декабре, ни в январе.

В феврале мы все-таки провели фестиваль. А к тому времени Политбюро ЦК КПСС уже оценило декабрьские события как «факты проявления национализма». И вот на открытии на сцену поднялся один из участников, грузинский режиссер, который свою приветственную речь завершил словами: «То, что казахов назвали националистами — это глупость и близорукость!»

В общем, хотя мы и провели тот фестиваль на должном уровне — но после этого нас успешно закрыли. Несмотря на это, тогда все уже понимали: происходит что-то большое и серьезное. Связи начинают рваться, но параллельно с этим обостряется духовная потребность в контактах: сильная, органичная и естественная.

— Видимо, как всегда в непростые времена…

— Все так. Мы и сегодня проводим фестиваль в очень непростое время. И надеемся, что он будет продолжением той политики, которую сегодня пытается реализовывать наша страна. Потому что есть международный миропорядок и есть общие духовные, культурные, кинематографические ценности. Вот это понимание тоже очень важно. Без него нет смысла проводить фестиваль, он будет очередной, в ряду других, ничем не запомнившихся.

— Но сегодня фестивалей стало гораздо больше. Не боитесь конкуренции?

— Во Франции кинофестивалей несколько десятков — и это совершенно нормальное явление. В той же России сегодня нет ни одной области, которая не проводила бы свой фестиваль. Я к этому отношусь очень хорошо. Больше фестивалей — это лучше, чем меньше.

Другой вопрос, что провести первый фестиваль не трудно. Гораздо сложнее организовать второй, третий, четвертый. Еще сложнее — седьмой или восьмой.

Фестивалей действительно много. Но таких, которые имеют свое, непохожее на других лицо, гораздо меньше. В Казахстане появлялось очень много хороших фестивалей, которые красиво открывались, впечатляюще стартовали, все говорили правильные и нужные речи — но на этом все и заканчивалось. Очень непросто найти свою нишу, учитывать какие-то актуальные кинематографические тенденции, что называется, попасть в свое время.

Еще один критически важный в фестивальном деле момент — это дружеское плечо. Мы безмерно благодарны акимату Алматы, который на всем протяжении существования «Бастау» оказывает нам поддержку. Отдельно хочу сказать спасибо Министерству культуры и спорта, а также всем тем, кто предоставляет фестивалю безвозмездную спонсорскую помощь. Ну, и, разумеется, все это было бы невозможно без небольшой, но очень сплоченной и крепкой профессиональной команды, которая сформировалась у нас за эти годы.

— Выше вы упомянули о тенденциях. За десять фестивальных лет сильно изменился отечественный кинематограф?

— Конечно, очень сильно. Меня, как конкретного участника процесса, может быть, не все удовлетворяет, что-то не нравится. Но субъективность не мешает мне воспринимать тот факт, что при всех плюсах и минусах казахское кино обретает определенную зрелость.

— Давайте сначала о минусах.

— Я не могу не сравнивать. Как кинематографист, я сформировался в той стране, где была формулировка «национальное по форме, социалистическое по содержанию». А вот когда ты пытался быть честным по существу, то испытывал определенное давление — сильное и такое, знаете… вяжущее. Тебе просто говорили: про это нельзя. А если можно, то только в определенном ключе, под конкретным углом. И это настолько проникало в наше сознание, что преодолевать это для определенной категории людей становилось обычным занятием. Причем делать это нужно было так, чтобы никто не заметил. Обмануть, обойти острые углы — но вместе с тем выразить и сказать то, что хочешь. Иногда не получалось, и фильмы ложились на полку.

Вот это состояние жесточайшей тотальной цензуры — и политической, и тематической — продолжалось примерно до конца 80-х. Сегодня в кинематографе нет тех препон и давления. Но иногда пройти проверку свободой и суверенностью сложнее, чем испытание запретами. Картин хороших, по-настоящему зрелых, талантливых почему-то до сих пор не становится больше.

— Но они все же появляются? Это к плюсам…

— Безусловно. Появляются у тех, кто на это способен и профессионально, и личностно. У тех, кто готов говорить о каких-то важных серьезных вещах, о жизни, судьбе, истории нашей земли, народов, которые здесь живут.

У нас происходят очень непростые процессы, в том числе и межнациональные. Не знаю, согласитесь вы со мной или нет, но мне бы больше всего хотелось, чтобы не только руководители страны, но и мы — писатели, художники, кинематографисты — больше прислушивались к каким-то болям, чаяниям и мыслям людей. У нас по большому счету с мнением людей мало кто считается.

Задумайтесь: то, что происходило в Чечне, Карабахе, Прибалтике, Приднестровье, могло случиться в Казахстане. Потому что режим именно сюда выслал огромное количество народов, имевших очень серьезные претензии к системе и громадный накопившийся потенциал раздражения и протеста. Но ведь не случилось! Потому что эти народы, которые жили в вынужденном соседстве, понимали: если начнется конфликт — плохо будет всем. И вот это умение удержаться и не пересечь опасную черту пришло не сверху, а снизу, родилось в умах людей.

Это очень живая и болезненная тема. И мы рады, когда у нас появляются режиссеры, которые за такие темы берутся. В этом плане для нас на фестивале важно не только заметить профессионализм, художественное мастерство, но и поддержать свободу мысли, некую дерзновенность. Пусть даже кому-то это кажется неправильным, излишним. Мы привыкли размышлять, исходя из сложившихся и привычных компромиссов, конформизма, и всегда пытаемся найти какую-то золотую середину. Но это хорошо для политики. А в искусстве немного другие законы. Разумность и гуманизм, конечно, тоже сегодня в определенном дефиците. Но вот эта дерзость и свобода мысли — даже если она кажется несколько неудобной, все равно необходима. И как раз в этом важность и нужность фестивалей для молодых.

— А кроме смелости и дерзости, что еще нужно хорошему режиссеру, на ваш взгляд?

— Раньше, когда у меня спрашивали, что такое режиссура, я говорил — знания, божий дар, озарение. А теперь говорю: режиссура – это, прежде всего, воловье здоровье и характер. Который включает в себя разумное терпение. Именно они — характер и терпение — преодолевают все трудности, помогают пережить потери и разочарования.

Молодым трудно это понять, но поражений не бывает. Если ты сделал картину и довел ее до конца, даже если она не получила приз — это ничего не значит. Она уже произведение искусства.

За десять фестивальных лет мне не раз приходилось видеть выплески самых разных эмоций. А для нас главной идеей, основным концептом всегда было следующее: все, начиная от организаторов, руководителей ведомств, кинотеатров — мы все обслуживающий персонал в самом высоком профессиональном смысле этого слова. Мы создаем инфраструктуру, которая выстроена вокруг главных героев этой истории — режиссеров, операторов, драматургов, молодых актеров, делающих первые шаги. Это все ради них. И надо дать им это почувствовать.

Надеюсь, что получается неплохо. Потому что каждый год, когда в сентябре начинаются занятия, студенты, даже те, у которых я не преподаю, неизменно спрашивают: «А следующий фестиваль будет?». И я всегда им отвечаю: «Постараемся». В этом году могу точно сказать: фестиваль будет!

https://www.inform.kz/ru/sergey-azimov-glavnye-geroi-nashey-istorii-eto-tvorcy_a4004670